Неточные совпадения
Во втором случае случилось настоящее чудо: в середине XIX в. впервые
открылась настоящая
истина об историческом процессе, которая не есть только «надстройка» и отражение экономики.
В конце концов на большей глубине
открывается, что
Истина, целостная
истина есть Бог, что
истина не есть соотношение или тождество познающего, совершающего суждение субъекта и объективной реальности, объективного бытия, а есть вхождение в божественную жизнь, находящуюся по ту сторону субъекта и объекта.
У Кьеркегора в субъективном и индивидуальном
открывается абсолютная
истина.
Я искал
истину и переживал как
истину то, что мне
открывалось.
И божественную
истину нельзя вывести, она
открывается в блеске молнии, она целостно дана в откровении.
Человек, предоставленный самому себе, оставленный с самим собой и своим «человеческим», бессилен и немощен, ему не
открывается истина, не раскрывается для него смысл бытия, не доступен ему разум вещей.
Родовые религии сделали возможными первые стадии человеческой истории; в них
открылись элементарно необходимые
истины; но откровения о личности и ее идеальной природе в них не было еще, не настало еще для этого время.
Всё учение
откроется и уяснится духом
истины.
Хомяков утверждает, что церковь есть собрание людей (всех без различия клира и паствы), соединенных любовью, что только людям, соединенным любовью,
открывается истина (Возлюбим друг друга, да единомыслием и т. д.) и что таковая церковь есть церковь, во-первых, признающая Никейский символ, а во-вторых, та, которая после разделения церквей не признает папы и новых догматов.
И потому люди всегда находятся в трояком отношении к
истине: одни
истины так уже усвоены ими, что стали бессознательными причинами поступков, другие только начинают
открываться им, и третьи, хотя и не усвоены еще ими, до такой степени ясности открыты им, что они неизбежно так или иначе должны отнестись к ним, должны признать или не признать их.
По этому учению важно не то, чтобы исповедовать в жизни ту
истину, которая
открылась тебе, и вследствие этого неизбежно быть вынужденным осуществлять ее в жизни или по крайней мере не совершать поступков, противных исповедуемой
истине: не служить правительству и не усиливать его власть, если считаешь власть эту вредною, не пользоваться капиталистическим строем, если считаешь этот строй неправильным, не выказывать уважения разным обрядам, если считаешь их вредным суеверием, не участвовать в судах, если считаешь их устройство ложным, не служить солдатом, не присягать, вообще не лгать, не подличать, а важно то, чтобы, не изменяя существующих форм жизни и, противно своим убеждениям, подчиняясь им, вносить либерализм в существующие учреждения: содействовать промышленности, пропаганде социализма и успехам того, что называется науками, и распространению образования.
И потому никакое улучшение положения людей невозможно до тех пор, пока люди будут притворяться, т. е. сами от себя скрывать
истину, до тех пор, пока не признают того, что единение их, а потому и благо их возможно только в
истине, и потому не будут ставить выше всего другого признание и исповедание
истины, той
истины, которая
открылась им.
Но есть третий род
истин, таких, которые не стали еще для человека бессознательным мотивом деятельности, но вместе с тем уже с такою ясностью
открылись ему, что он не может обойти их и неизбежно должен так или иначе отнестись к ним, признать или не признать их.
— Скажу вам, Marie, по секрету: мы все, сколько нас ни есть, мы все немножко нигилисты… да! Разумеется, мы обязаны покамест держать это под спудом, но ведь шила в мешке не утаишь, и
истина, bon gré, mal gré, [Волей-неволей (фр.).] должна же когда-нибудь
открыться!
Неужели мы бились и мучились целую жизнь, а ларчик так просто
открывался?» Теперь еще они сколько-нибудь могут уважать науку, потому что надобно иметь некоторую силу, чтоб понять, как она проста, и некоторую сноровку, чтоб узнавать ясную
истину под плевою схоластических выражений, а они и не догадываются об ее простоте.
Но
истина скоро
открывается; граф узнает все: просит у Мирошева прощения, чествует у себя в доме, прекращает тяжбу, снабжает сотнею рублей на возвратный путь и берет честное слово с Кузьмы Петровича, что он, немедленно по приезде домой, пошлет за управителем и прочтет ему бумагу и письмо, запечатанное графскою печатью.
Николай Иванович. Где же разногласия: то, что дважды два четыре, и что другому не надо делать, чего себе не хочешь, и что всему есть причина и тому подобные
истины, мы признаем все, потому что все они согласны с нашим разумом. А вот то, что бог
открылся на горе Синае Моисею, или что Будда улетел на солнечном луче, или что Магомет летал на небо, и Христос улетел туда же, в этих и тому подобных делах мы все врозь.
Здесь провел юность свою Владимир, здесь, среди примеров народа великодушного, образовался великий дух его, здесь мудрая беседа старцев наших возбудила в нем желание вопросить все народы земные о таинствах веры их, да
откроется истина ко благу людей; и когда, убежденный в святости христианства, он принял его от греков, новогородцы, разумнее других племен славянских, изъявили и более ревности к новой истинной вере.
Истина же
открывается разумом.
Когда мы узнаем новую мысль и признаем ее верною, нам кажется, что мы уже давно знали ее и теперь только вспомнили то, что знали. Всякая
истина уже лежит в душе всякого человека. Только не заглушай ее ложью, и рано или поздно она
откроется тебе.
Искание
истины совершается не с весельем, а с волнением и беспокойством; и все-таки надо искать ее, потому что, не найдя
истины и не полюбив ее, ты погибнешь. — Но, скажешь ты, если бы
истина хотела, чтобы я искал ее и полюбил ее, то она сама
открылась бы мне. — Она и
открывается тебе, но ты не обращаешь на это внимания. Ищи же
истину, — она этого хочет.
Да вера и есть любовь, ибо
истину нельзя познавать, не любя ее: она
открывается только любви.
Если в вере для меня
открывается сама
истина, если я выхожу из скорлупы своей субъективности и соприкасаюсь с чем-то неизмеримо огромным, то, очевидно, соприкасаюсь я не тем, что во мне индивидуально и особно, но тем, что универсально, всеобще, кафолично.
Если же философии реально доступна не
истина, а лишь истинность, теоретическая причастность сверхтеоретической
Истине, этим установ‑II ястся не только происхождение ее из греховной расщепленности бытия, но и реальная связь с этой
Истиной, которая
открывается в философии и говорит философствующему разуму на языке, ему доступном.
Греческому умозрению, которое в этом отношении идет параллельно с откровениями греческого искусства, как самая бесспорная
истина о мире,
открылось, что в основе явлений лежит мир запредельных идей — сущностей.
Ведь даже научная, а уж тем более философская
истина не
открывается людям, чуждым умственной жизни, равным образом и художественное творчество недоступно людям, лишенным эстетического восприятия.
Нельзя, конечно, ни на минуту забывать, сколь неточно, затемненно и извращенно
открывались язычеству религиозные
истины и постигались им небесные иерархии, но, даже и памятуя в достаточной мере об этом, мы можем все-таки признать, что в почитании женской ипостаси в божестве язычеству приоткрывались священные и трепетные тайны, не раскрывшиеся в полноте, быть может, еще доселе и боящиеся преждевременного обнажения.
Живая жизнь борется в нем с холодною вечностью, брезгливо отрицающею жизнь. Андрей смотрит на сидящую у его постели Наташу. «Неужели только за тем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?» И сейчас же вслед за этим думает: «Неужели мне
открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее (Наташу) больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?»
А. Жиду отказывают в праве говорить о советской России увиденную им
истину, потому что
истина не может
открываться индивидуальному человеку и он не должен настаивать на своей
истине,
истина есть то, что порождается революционной пролетарской борьбой и служит победе пролетариата.
Ведь должно признать, что
истина может
открываться через искусство Данте и Достоевского или через гностическую мистику Якова Бёме в гораздо большей степени, чем через Когена или Гуссерля.
Истина религии
открывается человеку Божеством.
И в этом новом измерении
открываются иррациональные начала, которые опрокидывают
истины гуманизма.
Сознанию Канта
открылась великая
истина о нравственной автономии личности, но он рационалистически подчинил творческую индивидуальность общеобязательному закону.
— Воля ваша, рвите, какой благоугодно! — отвечала полумертвая от испуга женщина. (У нее в самом деле не болели зубы. Муж ее, государев камердинер Полубояров, желая отмстить ей за некоторые проказы и зная, что Петр I большой охотник делать хирургические операции, просил его вырвать у ней будто бы больной зуб. Впоследствии, когда
открылась истина, Полубоярову за эту шутку порядочно досталось.)
Истина философии
открывается человеком.
В христианской святости есть вечная, неумирающая
истина, но
истина неполная, в которой не все
открылось.
В условиях физического труда, по этому учению, лучше
открывается истина и правда, чем в условиях духовного труда и творчества.
Все христианские церкви всегда признавали, что все люди, неравные по своей учености и уму, — умные и глупые, — равны перед богом, что всем доступна божеская
истина. Христос сказал даже, что воля бога в том, что немудрым
открывается то, что скрыто от мудрых.
«Могло или не могло это быть?» думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. «Неужели только за тем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне
открылась истина жизни только для того, чтоб я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но чтó же делать мне, ежели я люблю ее?» сказал он, и он вдруг невольно застонал по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.